Екатерина Биричева - Концепт «субъекта» в пространстве неклассической онтологии

Екатерина Биричева

Концепт «субъекта» в пространстве неклассической онтологии

ВВЕДЕНИЕ

Современная тенденция разоблачения таких понятий, как «автор», «Бог», «субъект», «Я», сложившаяся в русле неклассической философии, по сути дела, не оставляет места для активности. Вместо действия, принадлежащего кому-то, можно говорить, например, о «моментах самотолкования мысли» (Ж. Деррида), о «рассеивании субъективности внутри языка» (М. Фуко), констатировать принципиальную децентрированность и размытость «Я», а значит, «смерть субъекта» (М. Фуко) и «смерть автора» (Р. Барт). Тогда как возможен язык в условиях «смерти человека»? Как возможно общество в условиях «конца социального» (Ж. Бодрийяр)? Неужели наследие современной мысли оставляет нам лишь бесконечную «растрату себя» (Ж. Батай) в тотальном плюрализме и растворение «Я» в многообразии дискурсов? Здесь под вопрос может быть поставлена сама категория «бытия»: «бытие как цельность, полнота, самотождественность попадает под подозрение» [3, с. 76].

Одной из основных особенностей современной философии является и то, что она в целом становится «несубстанциальной»: утрачивается классическая связь субъекта и субстанции. Ввиду очевидного отказа от субстанциальных трактовок мы оказываемся в условиях проблематизации фундаментальных онтологических категорий и, в первую очередь, понятия «субъект». Однако позиция тотального отказа от данного понятия в рамках неклассической онтологии нам видится несколько некорректной в силу того, что авторы отдают ведущую, а часто и единственно возможную, роль самому движению различания, деконструкции, дискурсу, языковому полю. Возникает вопрос, заданный ещё Ницше: а кто, собственно, тогда говорит? Кто вообще в таких условиях может фиксировать поле, дискурс, если центра (субъекта) нет? Кто или что скрывается за текстом, остаётся как бы «за кадром» разворачивания мысли?

В социальном плане сегодня мы обнаруживаем себя в «обществе раздробленных индивидов» (3. Бауман), в условиях без-различия со стороны Другого. Мы видим, как в многообразии современных дискурсов происходит тотальное рассеивание «Я». Однако в силу понимания такого положения вещей отчётливее становится необходимость преодоления ситуации современного безразличия, в котором стираются границы человека и наблюдается его исчезновение. Представляется, что переосмысление понятия «субъект» на новом онтологическом уровне способно в различных ракурсах наметить некоторые возможные «сдвиги» в переосмыслении ситуации тотального разрушения. Нам видится, что сама по себе постмодернистская мысль, так активно провозглашающая «умирание» всего, вовсе не бесплодна. В ней с новой силой, по-новому звучит ницшеанский призыв к переосмыслению, «переоценке ценностей».

С нашей точки зрения, неклассическая онтология также открывает и то, что в вопросе о статусе категории «бытия» ведущее значение имеет обращение к понятию «субъект» на новом уровне, а именно, построение нового концепта «субъект». Наиболее продуктивной в этом отношении нам видится методология творчества концептов, основы которой разработаны Ж. Делёзом и Ф. Гваттари, уже в рамках постмодернизма подсказывающих возможный выход из сложившейся ситуации, возможный ответ на вопрос бытия. Представляется, что «субъект», понимаемый как концепт, становится сегодня той необходимой структурой, которая парадоксальным образом в условиях своей «смерти» связывает «потерянное» бытие, «утраченное» Я и «исчезающего» Другого.

Однако, отметим вначале, что, выстраивая концепт субъекта в своей работе, мы ставим себе цель вовсе не предложить некую готовую «схему действий» и не просто стремимся проанализировать постмодернистские теоретические предпосылки, которые приводят к новому понимаю «субъекта». В первую очередь, осмысляя те или иные «понятия», «категории», «концепты», мы будем стараться посмотреть на них с различных точек зрения, в рамках таких неклассических философских направлений, как экзистенциализм и герменевтика, наряду с постмодернистскими и постструктуралистскими течениями, тем не менее, выявляя общие моменты и согласующиеся интуиции в их понимании. Во-вторых, в силу «смещения» точки зрения мы становимся способны увидеть нечто новое во всех этих многообразных философских дискурсах и на достаточном основании развернуть творчество своих концептов. Наконец, можно сказать, что благодаря такой особой методологии основная задача данной работы нам видится как стремление показать читателю новые перспективы в плане осмысления понятия «субъект» и, возможно, вдохновить его на осуществление собственного «самотворчества», самоорганизацию своего «Я» в отношении с Другими, несмотря на господствующее мнение о «смерти человека» и «конце социального».

Глава 1. БЫТИЕ СУБЪЕКТА

§ 1.1. Концепт или категория?

«Скверно! Скверно! Как? разве не идёт он – назад?» – Да! Но вы плохо понимаете его, если жалуетесь на это. Он отходит назад, как всякий, кто готовится сделать большой прыжок. -1(Ф. Ницше)

Специфика философского мышления во многом определяется тем или иным пониманием того, что есть «органы» философии. Последние, сообразно различным точкам зрения, являются философскими категориями, понятиями, идеями, концептами и т.п. Философствование в таком ключе можно определить как разворачивание категорий, мышление идеями, творчество концептов. Однако почему-то одна и та же «философия всех философов» [7], которой все мы занимаемся, понимается нами по-разному, в то же время, являясь «общим делом» человечества. Мы можем определить философствование различными способами, но, тем не менее, оно не потеряет свою особенную специфику в зависимости от той или иной сигнификации. Тогда по какой причине в названии данной работы нами заявлено именно слово «концепт»? Коль скоро мы претендуем на философствование, не безразлично ли, каким способом создавать философский текст: с помощью разворачивания категорий или творчества концептов? Ведь можно было бы говорить об онтологической категории «субъект», что является более традиционным и академичным. Почему же нас не устраивает отождествление этих слов, таких, на первый взгляд, близких по значению? Это методологический вопрос, который необходимо разрешить прежде, чем будет развёрнута проблематика «субъекта», и даже раньше, чем будет начато раскрытие авторской онтологической позиции.

Чаще всего термин «категории» используется для того, чтобы противопоставить философские понятия научным. Специфика категорий (или философских понятий) заключается, в первую очередь, в том, что они не указывают на некую конкретную реальность в мире, не имеют референта, не выполняют функцию знака, в отличие от научных терминов и понятий, которыми мы пользуемся в повседневной жизни. Многие исследователи [101, с. 452 – 177], [69], [13, с. 26-43], осмысляя особенности категорий с разных ракурсов, сходятся в том, что особой функцией философских понятий является организация пространства мысли, то есть они служат не знаками, но средствами, инструментами понимания. Онтологические категории задают контекст, позволяя открыть основания человеческого бытия и мышления, помочь каждому выйти к этим целостным основаниям. Они работают не в режиме знания (как научные понятия), а в режиме понимания, активно участвуя в процессе осмысления. И, по сути дела, каждый философ в ответе на вопрос «что такое философия?» создаёт своё видение специфики онтологических категорий, вкладывая свой уникальный голос в единоголосие бытия. Поскольку «предмет философии есть … саморазвёртывание мысли в её самопроясняющем … отношении к тому, что есть» [13, с. 27], «вбирающие», «охватывающие» понятия [101, с. 461], по М. Хайдеггеру, «средства и орудия» понимания [69], «органы онтологии» [68], по М. К. Мамардашвили, или философские категории, в этом смысле сливаются в одну – категорию бытия, с понимания которой для нас начинается разворачивание любой мысли, раскрытие любой другой категории. Когда мы мыслим, мы оказываемся «захваченными» вопросом о бытии, разворачивая «мысль, нацеленную на целое и захватывающую экзистенцию» [101, с. 461], поэтому все категории можно понять как грани того целого, что выступает предметом философии. При этом то или иное понимание бытия не только будет «наполнять» определённым смыслом онтологические категории, но и обусловливать стиль философствования, поле проблематики и сам язык мыслителя.

Наряду с экзистенциально-герменевтическим направлением осмысления онтологических категорий (философских понятий) в современной философии возникают идеи преодоления «понятийного языка». С одной стороны, к данной традиции принадлежат Ж. Батай и П. Клоссовски, утверждающие, что «из-за понятия проистекает непонимание» («понятие в этом отношении есть лишь жалкий отброс, взывающий к другим отбросам») [49], в то время как возникает необходимость «оставить в цене лишь содержание опыта» [49]. С другой стороны, методология деконструкции в письме, разработанная Ж. Деррида, направлена на трансгрессию, выход за пределы любого понятийного мышления2. В рамках постмодернизма такими авторами, как Ж. Делёз и Ф. Гваттари, в качестве «дела» философии предлагается методология творчества концептов [27], для которой вопрос о статусе категорий остаётся в тени. Однако при более детальном рассмотрении перечисленных позиций оказывается, что их критика «понятийного языка» направлена на выявление неспособности понятия как представления (репрезентации) функционировать в новом, онтологическом, дискурсе. В рамках неклассической онтологии движение, «непосредственно воздействующее на рассудок» [37, с. 24], противостоит «понятию и представлению, отсылающему его к понятию» [37, с. 24]. «Представление уже есть опосредование» [37, с. 21], поэтому понятие как репрезентация является дискурсивным образованием [37, с. 25], в то время как концепты и категории имеют в языке лишь свои «имена», работая непосредственно «внутри» смысла. Очевидно, что в таком ракурсе мы не можем говорить о противопоставлении категориального мышления и концептуального: мы не можем обвинить мыслителей экзистенциально-герменевтического толка в том, что их «философские понятия» являются репрезентациями, не выходят к границе, к пределам человеческого бытия и мышления или же не работают со смыслом. С различением бытия и сущего онтология в целом становится нерепрезентативной. Тогда не является ли слово «категория» синонимом слова «концепт», не выполняют ли они в современном дискурсе одну и ту же функцию преодоления репрезентативного классического подхода? В то же время, различия в стиле, проблематике, способе философского мышления экзистенциально-герменевтического направления и постмодернистского – очевидны. Повторяя «одно и то же» на языках категорий и концептов, постараемся провести между ними тонкую грань различия, необходимую для обоснования выбора нами определённой методологии.